Покупая различные товары, мы не всегда задумываемся, что на их стоимость могут влиять неэффективные процессы. Причем как у производителей, так и у продавцов. Оптимизация этих процессов стоит не так дорого и за короткое время может принести в десятки раз больше денег, чем на нее надо потратить, считает генеральный директор Федерального центра компетенций в сфере производительности труда (ФЦК) Николай Соломон.
Николай Иосифович, ваша организация занимается повышением эффективности работы предприятий в рамках нацпроекта "Производительность труда". Сколько тратит государство на увеличение производительности частной компании на 1%?
Николай Соломон: Тут сложно говорить про отдельную компанию, у всех разные базы, разные ситуации. Проще посмотреть в целом по экономике. У нас есть данные налоговой инспекции за 2019 год, за отчетный период проекты по оптимизации производства с нашим участием завершили 117 компаний, расходы ФЦК за этот составили около 600 млн рублей. В результате предприятия получили добавленной стоимости на 14 млрд рублей. Выросли налоговые отчисления, зарплаты персонала…
Добавленной стоимости продукции?..
Николай Соломон: Всей добавленной стоимости, создаваемой предприятием. Мы ее отслеживаем по налоговой отчетности. По сути, это чистая прибыль, только восстановленная на величину амортизации, налоговых отчислений и фонда оплаты труда. Просто потому что при, например, покупке нового оборудования, амортизация может сильно вырасти, но это никак не отражает эффективность работы.
В этом году круг ваших подопечных пополнили предприятия торговли. Как там с эффективностью?
Николай Соломон: Там есть свои очень серьезные резервы для улучшений. Например, большинство ритейлеров формируют запасов на 40-50% больше необходимого. Они под эти требования подписывают поставщиков. Причем единственное обоснование этого требования: а вдруг у меня все завтра купят и мне нечего будет поставить на полки. А если не купят? Загромождаются склады, замораживаются деньги, производители вынуждены постоянно менять свои планы по выпуску продукции — расшатывается вся цепочка. При том, что цифровизация уже давно позволяет выстроить коммуникацию от ритейлера к производителю, формировать план выпуска продукции на несколько месяцев, избавить себя самих и всю экономику от гирь буферных запасов. Из-за них возникают дополнительные издержки на обслуживание оборотного капитала, содержание складов и так далее, что приводит к росту цен.
Другая проблема — в излишних регуляторных требованиях. Например, в аптеке, зачем-то надо отсканировать код с каждой пачки, лежащей в привезенной коробке. То есть сидят пять сотрудников склада и делают эту бестолковую и ненужную работу. Причем сами предприятия здесь проблем зачастую не видят и нас ими не грузят. Хотя бывают и другие ситуации. У тех же фармацевтов согласование выпуска нового препарата может растянуться на год. А потом, когда почти все процедуры пройдены, производственные линии готовы, покупатели найдены, из-за пусть даже технической ошибки в документах согласование приходится начинать с начала. Понятно, что это вопросы безопасности, но по сути — абсурд, при котором все наши правила бережливого производства и рекомендации не работают.
Из нацпроекта исключили отрасль ЖКХ. Там уже все налажено?
Николай Соломон: Это значимая отрасль для России, в ней есть много проблем. От работы объектов жилищно-коммунального хозяйства, теплоэнергетики, водоснабжения, канализации, — а таких объектов очень много — зависят жизнь и благополучие людей. Когда ремонтники не успевают провести санацию труб и случается авария, то приходится привлекать для ремонта стороннего подрядчика, потому что у самого предприятия не хватает персонала даже для плановых операций. И бюджета на аварийно-восстановительные работы тоже нет. И жителям без горячей воды или отопления зимой плохо. Мы же помогали удвоить скорость выполнения операций по санации. Устранять аварию всегда дороже, чем делать профилактику. Тут экономика очевидна. Причем использовали очень простые инструменты: помогали правильно сложить оборудование в машине, распределяли обязанности в бригаде, чтобы все могли работать одновременно, а не по очереди, писали стандарты для каждого. Благодаря им даже неопытный сотрудник без специального образования мог быстро разобраться со своими обязанностями в той или иной ситуации. Это все — универсальные инструменты бережливого производства, они нужны в любой отрасли. И для их внедрения не требуются какие-либо значительные суммы.
Когда внедряются ваши методики, учитывается ли мнение рядовых работников?
Николай Соломон: Разумеется. Вовлеченность сотрудников — важнейший элемент культуры непрерывных улучшений. Именно от них должно исходить минимум 70% предложений по улучшению. Люди должны поверить в то, что на их производствах есть серьезный потенциал к улучшениям, а происходящие изменения положительно скажутся на условиях труда и заработной плате. Именно руководители предприятий становятся примером для своих сотрудников. Этому нас научили коллеги из "Тойоты". Если директор сам ежедневно выходит на производство и лично следит за процессом, то система будет развиваться. Поэтому важно практику внесения предложений по улучшениям внедрять в на всех отечественных предприятиях.
Справка "РГ"
Стать участником нацпроекта может любая компания с выручкой от 400 млн рублей в год, работающая в таких отраслях, как обрабатывающее производство, сельское хозяйство, транспорт, строительство или торговля. Единственное ограничение: больше 50% акций компании должно принадлежать российским резидентам.
Эксперты ФЦК в рамках нацпроекта приходят на предприятие на полгода и помогают оптимизировать один производственный процесс. Для крупных компаний есть расширенный вариант поддержки. В этом случае проводят оптимизацию двух процессов, срок поддержки увеличивается до 1 года. До 2024 года участие в нацпроекте для предприятий бесплатное.
