Рыбаки говорят, что цены на красную икру снижаются, а в магазинах она только дорожает. Китай перестал покупать нашу рыбу, а мы в ответ строим свои заводы. Минсельхоз предложил повысить ставки налога за пользование водными биоресурсами. О том, как это отразится на стоимости рыбы и других метаморфозах рыбной отрасли, в интервью «Российской газете» рассказал глава Росрыболовства Илья Шестаков.
Что получат экономика и потребитель от повышения ставок сбора за пользование водными биоресурсами?
Илья Шестаков: Ставки сбора за пользование водными биоресурсами не пересматривались с 2008 года — сейчас они ничтожно малы. И при этом у большинства рыбаков еще есть льгота в 85%. Поэтому мы считаем, что повышение ставок — правильное решение. По аналогии с другими отраслями ставка сбора составит 4,8% от рыночной стоимости разных видов рыбы. Предлагаемые изменения также предусматривают систему льгот. Но они совсем другие — теперь они будут стимулировать переработку. Если ты на экспорт поставляешь продукцию высокого передела, тогда можешь рассчитывать на льготу по ставке сбора. Если ты построил судно на отечественных верфях и ловишь на нем рыбу, то можешь рассчитывать на льготу. Ее также получат те, кто работает в прибрежном рыболовстве и поставляет свежую рыбу на российский берег. Мне кажется, так правильно. Бизнес это тоже понимает и одобряет.
На стоимости рыбы это как отразится?
Илья Шестаков: У нас цена продукции на прилавке напрямую не коррелируется со стоимостью рыбы у рыбаков.
Бизнесу не нравится, что ставки будут индексироваться каждый год в привязке к инфляции. Минтай, например, в этом году сильно подешевел. А платить по новым правилам пришлось бы больше. Есть смысл поправить этот момент?
Илья Шестаков: Конечно, можно было бы привязать ставку к биржевой цене, но на рыбу нет биржевых котировок. Немаловажно и другое — как определять эту ежегодную "плавающую" ставку так, чтобы не возникали коррупционные риски. Поэтому самым разумным мы посчитали ввести специальный коэффициент. Исходя из уровня инфляции по году, он будет автоматически повышать ставку сбора и при этом не будет коррелировать с уровнем цен на водные биоресурсы. А ценовые колебания в течение года будут скомпенсированы и уравновешены в среднесрочном периоде.
На полках магазинов красная икра никогда не была и не будет дешевой, особенно к Новому году. Но лососевая путина в этом году сложилась удачно. Оптовые цены на красную икру сейчас на каком уровне?
Илья Шестаков: Нет никакой корреляции между ценой у производителя и ценой на полке. Нам сложно говорить за торговые сети, мы можем отвечать только за цену рыбаков. Оптовые цены на красную икру уже сейчас на 10% ниже, чем в тот же период прошлого года. При этом выловлено 510 тыс. тонн горбуши и других тихоокеанских лососей, то есть на 90% больше, чем в прошлом году. Цены будут снижаться и дальше. Надо просто принимать во внимание, что это не происходит в одночасье. Путина закончилась, но производство еще продолжается. Логистический путь свежей продукции в центральные регионы только начинается. Думаю, что на икру горбуши цены должны снизиться в ближайший месяц-полтора.
В госзакупках выигрывают поставщики дешевой азиатской рыбы. Ведь главный критерий в таких конкурсах — цена
Есть ли надежда, что наши рыбаки возобновят поставки в Китай или про этого импортера можно уже забыть? Звучат даже мысли, что со стороны Китая это торговая война.
Илья Шестаков: Нет никакой торговой войны. Сообщения о том, что Китай таким образом пытается получить разрешение на вылов минтая в российских водах, не соответствует действительности.
Что касается поставок, то перевалка рыбы навалом не откроется ни в ближайшие месяцы, ни в ближайший год, а возможно, что и никогда. Нам надо перестраивать логистику и больше возить в рефконтейнерах. Перевалка в рефконтейнерах, которая сейчас открыта, идет очень медленно. Мощности китайских портов не справляются с такой перевалкой.
Для нас это серьезный вызов. Но любой вызов — это в том числе огромные возможности, поэтому нет никакой трагедии. Вся эта ситуация подстегнула рыбопромышленников к увеличению инвестиционной активности для того, чтобы не зависеть от китайского рынка. Мы открыли для себя новые рынки и по поставкам минтая, сельди. Перенаправили часть грузов в Южную Корею, в том числе и для дальнейшего транзита в Китай. Много продукции отправили внутрь РФ. Но что самое важное — за счет уже построенных предприятий в рамках инвестквот мы смогли поставить больше продукции с высокой добавленной стоимостью — в основном филе.
Справка "РГ"
Крупнейшим импортером российской рыбы до недавнего времени был Китай — на него приходилось около 61% рыбного экспорта РФ. В прошлом году в КНР было поставлено чуть более 1 млн тонн российской рыбы, преимущественно минтая. Именно на эту рыбу приходится более 50% объема вылова в России. В конце 2020 года Китай ввел жесткие "антиковидные" меры в своих портах. Из-за этого сократились поставки товаров из разных стран, в том числе рыбы из России: на продукции в прошлом году выявляли COVID-19. За первое полугодие 2021 года поставки в Китай рыбы из РФ упали на 83% — до 160 тыс. тонн, а на первое место по объемам экспорта вышла Южная Корея.
В начале 2021 года на фоне сокращения экспорта минтая в Китай Росрыболовство предложило проводить "рыбные интервенции" для госнужд, чтобы стимулировать спрос на продукцию со стороны бюджетных учреждений. Участники рынка оценивали, что таким образом можно продать 700 тыс. тонн минтая.
Вы заявили, что на втором этапе инвестквот из 20% половина пойдет на строительство судов, половина на рыбоперерабатывающие заводы (сейчас 15% и 5% соответственно). Чем было продиктовано такое решение?
Илья Шестаков: Заводы создают большую цепочку взаимоувязанных предприятий, инфраструктуры, транспорта и несут социальную нагрузку. Люди, которые приезжают на Дальний Восток работать из Центральной части России, из Сибири, нередко остаются здесь жить. У нас есть студенты из Калининграда, которые здесь практику проходили. Поработали на новом заводе на Шикотане, и семь человек остались там жить.
На первом этапе мы построили на Дальнем Востоке 10 заводов, но все разной мощности. Мы дали возможность выбирать бизнесу, какой завод они хотят построить. Но сейчас мы понимаем, что небольшие заводы хоть и нужны в рамках одной компании, но на них мы не построим переработку и всю логистику. Сейчас мы сконцентрируемся только на крупных заводах, чтобы это были поселкообразующие или градообразующие предприятия. Строительство этих заводов начнется уже в 2022 году. В течение двух-трех лет такой завод можно построить.
А постройка судов в рамках первого этапа инвестквот сильно сдвигается вправо. Мы планировали на втором этапе начать строительство с 2023 года, выделяемый ресурс позволит построить до 30 судов различного тоннажа, в том числе крупнотоннажных. Но верфи просят нас перенести начало на 2025 год, то есть реформирование флота откладывается. Кроме того, на такое количество судов мы пока не видим инвесторов.
Справка "РГ"
Раньше все квоты на вылов рыбы в России распределялись по историческому принципу — среди компаний в зависимости от объемов вылова ими рыбы за предыдущий период. Но в 2017 году 20% всех квот стали направляться на инвестиционные цели: взамен на квоту инвестор берет на себя обязательства по обновлению флота или перерабатывающих мощностей. По подсчетам Росрыболовства, программа инвестквот позволит построить на первом этапе программы как минимум 55 рыбопромысловых судов и 25 рыбоперерабатывающих заводов. На фоне сокращения поставок рыбы в Китай в 2021 году было предложено провести второй этап госпрограммы инвестквот. Для Дальнего Востока могут распределить еще 20% квот, половина из которых будет отдана под строительство рыбопромыслового флота, вторая — под строительство крупных перерабатывающих заводов.
Судно-краболов "Аян", построенное в рамках госпрограммы инвестиционных квот, спустили на воду в Приморье в августе этого года. Фото: primorsky.ru
Квоты будут распространяться и на транспортные суда, и на портовую инфраструктуру. Это будет сделано за счет инвестквот или крабовых аукционов?
Илья Шестаков: Рефрижераторно-транспортные суда, вполне возможно, войдут в программу инвестквот. Остальное будет строиться за счет аукционов по крабам и ценным видам морепродуктов. Но этот момент нужно более подробно обсудить с участниками отрасли.
Сколько сможем перерабатывать рыбы на этих предприятиях? Позволит ли это полностью избавиться от зависимости от Китая?
Илья Шестаков: У нас сейчас нет уже серьезной зависимости. Когда мы закончим первый этап инвестквот, то сможем перерабатывать около 3,3 млн тонн рыбы (из 5 млн тонн, которые мы добываем). На втором этапе добавим еще и в итоге выйдем на 80% собственной переработки. Это не значит, что завтра мы будем 80% перерабатывать и продавать в филе. Все будет зависеть от рынка. В регионах не все любят покупать филе, некоторые хотят покупать рыбу целиком. Но мы создаем возможности и для удовлетворения такого изменения рыночного спроса.
Куда будем поставлять эту продукцию?
Илья Шестаков: Туда, куда наша переработанная рыба шла из Китая — в основном в ЕС. Конечно, внутренний рынок всегда будет для нас приоритетом. Но здесь многое будет зависеть от спроса на рыбную продукцию. По моему мнению, он будет расти. Доходы населения пусть и не так быстро, но растут. Люди стали больше внимания обращать на свое здоровье.
Представители крупного бизнеса говорят, что на рыбоперерабатывающих заводах некому будет работать. Гастарбайтеров будете нанимать?
Илья Шестаков: Сейчас 80% людей приезжают работать вахтовым методом с Алтая, из Екатеринбурга, из Новосибирска. Приезжают на полгода, зарабатывают приличные деньги (100-150 тыс. рублей в месяц) и уезжают обратно. Нет серьезной проблемы с кадрами именно для перерабатывающих заводов, а вот с кадрами для рыбопромысловых судов она есть. Там действительно нужны высококлассные специалисты, которые в море отходили не один год. А сейчас будут поступать новые суда, это уже самая современная техника — надо в ней разбираться. К тому же человек на таких судах отрывается от земли на полгода, не все готовы на такое.
В феврале вы отказались от идеи рыбных интервенций для госнужд. А недавно силовые ведомства решили закупить 50 с лишним тыс. тонн рыбы. Может, стоит под это реанимировать идею интервенций?
Илья Шестаков: Мы отказались от интервенций из-за позиции минфина, который считает их не совсем эффективными. Мы, напротив, считаем, что это эффективные меры, которые помогли бы в кризис снять остроту проблемы со сбытом.
Закупки со стороны силовых ведомств — другой механизм. Возможность поставок продукции напрямую в силовые ведомства очень сложная. По закону они могут проходить только через конкурсные процедуры. А в рамках этих конкурсов может закупаться и более дешевая рыба из азиатских стран. Но тут можно понять наших коллег: у них есть определенная сумма, за нее они могут купить килограмм китайской или вьетнамской тиляпии и 700 грамм минтая. Понятно, что выберут. Либо нужно прописывать какое-то ограничение, либо так проводить конкурс, в рамках которого покупать только российскую рыбу.
На школы и детсады такие закупки планируется распространять?
Илья Шестаков: Пока не планируется. Для того чтобы расширить эту практику, нужны изменения на уровне законодательства. Но если будет запрос — наши рыбаки, конечно, готовы поставлять.
Идея создания рыбной биржи обсуждается с 2015 года. В чем смысл?
Илья Шестаков: Ценная рыба и морепродукты — крабы, икра минтая, лососевая икра — продаются на таких же аукционах, но в Азии. Наша задача — переместить эти процессы в Россию. Но для того, чтобы аукционы проводить в России, необходимо создать специальную инфраструктуру. Нас бизнес услышал: один из таких проектов — логистический терминал — в следующем году начнет строиться во Владивостоке. Механизм мы будем продвигать дальше и предлагать сделать обязательной продажу части или всей этой продукции на аукционных площадках внутри РФ. Это даст нам прозрачное, понятное ценообразование. Сегодня, мы понимаем, еще существуют серые схемы, где часть средств остается на компаниях за пределами РФ. Создание механизма публичной торговли полностью покажет оборот рыбного хозяйства в России, увеличит налоги.
Ключевой вопрос
В мае 2020 года на Норильской ТЭЦ-3 произошла утечка из резервуара с дизтопливом: в грунт попало более 6 тыс. тонн, в реки Далдыкан, Амбарную — еще 15 тыс. тонн. Росприроднадзор взыскал с "дочерней" компании "Норникеля" 146 млрд рублей. В конце июля этого года Росрыболовство отозвало иск к "Норникелю" на 3,6 млрд рублей прямого ущерба и подала новый на 58,65 млрд рублей. В сумму включены затраты (более 55 млрд рублей) на восстановление рыбных запасов. Вы сказали, что готовы пойти на мировую с "Норникелем" по поводу возмещения ущерба после аварии в Норильске. Согласны ли они на ваши условия?
Илья Шестаков: "Норникель" обратился к нам с предложением обсудить возможность заключения мирового соглашения. Мы поддерживаем эту инициативу, поскольку для нас важны не деньги, которые они переведут в бюджет, а восстановить те запасы водных биологических ресурсов, которые были уничтожены в результате аварии. Да, это будет немного растянуто по времени, но позволит восстановить запасы.
Переговоры с "Норникелем" только начинаются. Но мы будем настаивать на том, чтобы был восстановлен именно указанный в наших расчетах объем. Расчеты, которые делал наш институт, правильные. Они были сделаны по итогам месячной экспедиции, которую проводили наши коллеги сразу же после аварии, а не через год и не через полтора. По нашим оценкам, на восстановление потребуется 18 лет. Необходимо будет построить три завода по производству мальков разных видов рыб — осетр, сиговые, хариус.
